Революция разрушила все наиболее русское

Русский город начали разрушать революционеры в 1917 году, продолжают разрушать их потомки (очень часто это прямые биологические потомки) - ловкачи, посжигавшие или припрятавшие свои партбилеты на наших глазах.

Любая система ведет отбор на неформальное соответствие. Победившая революция 1991 года стремилась воспроизвести свою питательную среду - "пролетариат" (напомним, что "пролетарий" на русский язык правильно переводится оловом "босяк"). То есть, разрушить структурированное общество “до основанья, а затем”, превратить народ в население, в хаотичную россыпь индивидов, ликвидировать демос, заменив его покорным стадом.

Общеизвестен термин стратицид, означающий истребление лучших, последовательное истребление или изгнание из хозяйственной и общественной жизни всех сколь-нибудь выдающихся людей, ликвидировались соответствующих социальных групп - от интеллектуалов и промышленников до крепких мужиков. Менее известно разрушение русской национальной традиции общественного самоуправления и кооперации, а также традиционного образа жизни, в том числе и уничтожение русского города как "цивилизации пригородного типа".

Революция 1917 года разрушила земское и сословное самоуправление. В результате на смену самоорганизации горожан и крестьян пришла диктатура бюрократии, произвол властной вертикали, со временем выродившейся в многоначалие и многописание, служение букве инструкции, волокиту бесчисленных справок и согласовании. Падение Советской власти привело лишь к смене вывесок чиновничьих кабинетов и чудовищному разгулу коррупции.

Интересно, что сейчас, при "демократах", в системе представительных органов нет низового - микрорайонного звена, ослаблено и полностью поставлено под контроль вышестоящей бюрократии районное звено. Эти звенья начали было стихийно восстанавливаться в конце Советской власти, но Ельцин, Лужков и чубайсы подавили тенденцию восстановления муниципального самоуправления (земскости).

Местные Советы были разрушены, зато сохранились более высокие инстанции, превратившиеся в бюрократические сборища. А ведь и в средневековой Руси городское самоуправление начиналось с улицы или прихода, участвовавшего в самоуправлении конца или слободы, в свою очередь участвовавшего в общегородском вече. В XIX веке, при Александре II, земства создавались с низового уровня, с низшего самоуправления, с волостного, а в городе - с улицы, с применением сословного принципа (курий). Во второй половине XIX - начале XX века система корпоративной самоорганизации пережила новый расцвет, особенно в связи с развитием земского самоуправления. Накануне революции стоял вопрос о придании квалифицированным фабричным и транспортным рабочим статуса сословия с правами сословного самоуправления.

Когда Ленин говорил о "пролетарской" или о "рабоче-крестьянской" революции, он искажал правду. О пролетарской революции можно говорить лишь в том смысле, что босяцкий элемент, люмпен, воспетый "великим пролетарским писателем" Горьким, действительно охотно принимал участие в массовых беспорядках, и из этого элемента рекрутировались "красные шапки" - активисты большевистской власти и в городе, и в деревне, привлеченные возможностью грабить крепких хозяев, прикрываясь мандатом "рабоче-крестьянской власти". Но основной движущей силой революции 1905-1917 , так же, как и в 1985-1991, был "малый народ" - прозападная либеральная интеллигенция, именующая себя "приличными людьми" - идеологическая секта, чьи задачи идейны, а идеи беспочвенны.

Первым достижением "пролетарской" власти стали коммунальные квартиры. Откуда же взялась катастрофическая нехватка жилья? Первыми в крупные города хлынули представители "угнетенных народов" с окраин Российской Империи. Сами окраины - одни надолго, другие навсегда - стали иностранными государствами, но кого это волновало! Некому было указать на дверь интернациональным оккупантам. За ними примчалось революционное босячье с установкой "все поделить поровну". Эти годились штыками выбивать из крестьян продразверстку, работать на земле они не собирались. Далее пошла волна неслыханной в истории бюрократизации: конторы, советы, подкомитеты и подотделы росли как поганые грибы. Еще в 1928 году рижский журнал "Русский колокол" сообщал, что в губернских городах европейской России от 20 до 50% жилой площади занято партийными, советскими и непонятными организациями. При этом, заметьте, ничего не строилось и не ремонтировалось. А амортизировали несчастные дома всякие коммуны и жилтоварищества - с усердием, описанным М.Булгаковым ...